Знакомства в наро фоминске лизбиянки

Дай мне делать мое дело У стола сидело тело одинокого дебила, мимо медленное время одиноко проходило. Кабы выросли на теле хоть какие-то крыла, ну, разве бы оно сидело, не летало бы туда-сюда? А мимо тела шли солдаты в одинаковых штанах, здоровенные ребята, все медали в орденах. Почему сидишь ты, тело, не летаешь в облаках, в то время как мы летаем смело, в одинаковых штанах? Дай мне делать мое дело, дай мне делать мое, е-е, е-е-е-е-е-е, да-да-да-да-дай, да-дай чего-нибудь. Кабы я была девицей, я жила бы за границей, вот она, моя кручина почему-то я мужчина. Кабы было бы возможно, я бы жил наоборот, все же тоже я художник, а не просто идиот. Дай мне делать мое дело, хо-хо дай мне делать мое ну дай мне, дай мне дело, дело.

Дай мне делать мое дело, дай мне делать мое, е-е, е-е-е-е-е-е, да-да-да-да-дай, да-да-да-да-да-да-дай. Дай мне делать мое дело, хо-хо дай мне делать мое ну дай мне, дай мне дело, дело. Дай мне делать мое дело, дай мне делать мое, е-е, е-е-е-е-е-е, да-да-да-да-дай, да-да-да-да-да-да-дай чего-нибудь. Все песни, кроме написаны и аранжированы командой Несчастный Случай. Мелодии песен Последний Облом Столбы и Метро Мама написаны при участии Александра Петросяна, знакомства в наро фоминске лизбиянки.

Мы тут зародыш стены, мы эмбрион, о, новых времен, светлых времен. Но нам еще расти до небес, идите все, мы будем как лес, мы встанем тут, в стороне, к новой весне мы хочем цвести. Товарищ военный, сыграй новый блюз, который для нас написал командир! Враги отступили к реке, и можно спокойно курить, забыть про дурацкие мерши и польки Паркасса. А завтра опять на войну, а завтра придется залить холодную землю волнами горячего джаза. Товарищ военный, сыграй новый блюз, который для нас написал командир! Товарищ военный, ну, сыграй новый блюз, который для нас написал командир! Зоология Мой сосед по утрам доедает бычки папирос, как обычно проснувшись одетым. И глядит в потолок, изучая еврейский вопрос, в ожидании вечного лета.

Он заходит ко мне с прошлогодним кроссвордом в руках, улыбаеся мне и стремительно бьет меня в пах! Мы привыкли при виде ментов делать руки по швам, вдруг решат покомандовать нами? Мы привыкли подолгу глядеть из окон по утрам Вдруг опять перекрасили знамя? Ночь приближается, ночь означает, что тени изящны в вихре танго. Но это, это только зимние сны, зимние сны, зимние сны молодого человека. Оставьте меня Они научились играть рок-н-ролл, но они играют парад-алле. Но если не будет спроса на нефть, то на экспорт пойдет наша кровь. Да, я имею блажь я выбираю мажорный прикид, играя траурный марш, играя траурный марш, играя траурный марш.

Но там, где никого не спасает Матфей, никого не спасет Капитал. Я не совсем здоров, если вам надо любви, так я ненавижу любовь. , и мы выбриваем седые виски, играя камерный джаз, играя камерный джаз, играя камерный джаз. И мне кажется это воск, это воск, и еще чуть-чуть, и я займу свое место в музее мадам Тюссо. И, конечно, смешней всего то, что это уже не сон, я готов занять место в музее мадам Тюссо. Я не был согласен на это лицо, но что-то внутри оказалось сильней. Посетите меня, посетите меня, посетите меня, посетите меня в музее мадам Тюссо. Звоны огненных одежд Звоны огненных одежд, колокол полудня прочь, в мире разовых надежд будет ночь.

Звезды сыплются на грудь, ты хотела бы уснуть, только разве нынче ночью уснешь? Ты сидишь на чердаке с вечной свечкой в кулаке, и летает звездный рой пред тобой. Я иду по голубям, злые рифмы теребя, так безбожно далеко от тебя. Но часы, сияя лаком, неким округленным злаком израстают из проема в карточной стене. То ли глаз пятно слепое, то ли штемпель на обоях, на письме от времени ко мне. Редкий воздух разогнав, время носится стремглав, солнце быстрое кипит между трав. Это юной жизни сок, и горячий кипяток я несу тебе, в ладони собрав. По цифирной по тропе время движется к тебе, Время ухает в ушах, как в трубе. Так давай же, наконец, соразмерим стук сердец, форму губ и минут бег. И я жил между прочих и вставал среди ночи, ощущая на почве некий беспочвенный гул. И я звал тебя, мама, но в трещину прямо шли бригады проходчиков с песней гражданской войны. Прихидя домой, мама, я тяну из кармана связки своих пятаков и под землю, гуд бай! Здезь моя Ойкумена, приезжай непременно навестить меня, мама, в этот мраморный рай.

А говорящая собака чау-чау проинесла довольно внятно Вау-Вау! Я верю ей Какой длиннющий день, подумал я, а вслух сказал Еще не так темно. Она зажжет торшер, и не допьет вино, она большой любитель полумер. Мне завтра к десяти, подумал я, а вслух сказал Мне завтра к десяти.