Интимные знакомства в симферополе

Ничто мне не стало мило, я углубился в себя и стал размышлять. Сначала мне все было постыло, Я перестал даже пить, есть и ходить, а уж об игре и думать нечего. Иногда мне приходило в голову взбрыкнуть, поскакать, поржать но сейчас же представлялся страшный вопрос зачем? Один раз меня проваживали вечером, в то время как табун гнали с поля. Я издалека еще увидал облако пыли с неясными знакомыми очертаниями всех наших маток, интимные знакомства в симферополе. Они приближались, и я различал по одной все мне знакомые, красивые, величавые, здоровые и сытые фигуры. Я забылся и невольно, по старой памяти, заржал и побежал рысью но ржание мое отозвалось грустно, смешно и нелепо.

В табуне не засмеялись,но я заметил, как многие из них из приличия отвернулись от меня. Им, видимо, и гадко, и жалко, и совестно, а главное смешно было на меня. Я вдруг все понял, понял, насколько я навсегда стал далек от всех их, и не помню, как пришел домой за конюхом. Я уже и прежде показывал склонность к серьезности и глубокомыслию, теперь же во мне сделался решительный переворот. Значение этой особенности и свойств людских, на которых она была основана, открылось мне по следующему случаю.

Небось графских не ходит проведывать, а своего жеребенка по два раза в день наведывает. Графских хоть всех голодом помори ничего, а вот как смел его жеребенку корму не дать. Скотину жалчей человека, креста, видно, на нем нет, сам считал, варвар. Генерал так не парывал, всю спину исполосовал, видно, христианской души нет. Только гораздо уже после, когда меня отделили от других лошадей, я понял, что это значило. Тогда же я никак не мог понять, что такое значило то, что меня называли собственностью человека.

Значение их такое люди руководятся в жизни по делами, а словами. Про одну и ту же вещь они условливаются, чтобы только один говорил мое. Я долго прежде старался объяснить себе это какою-нибудь прямою выгодою но это оказалось несправедливым, интимные знакомства в симферополе. Человек говорит дом мой, и никогда не живет в нем, а только заботится о постройке и поддержании дома. Моя лавка сукон, например,и не имеет одежды из лучшего сукна, которое есть у него в лавке. Есть люди, которые землю называют своею, а никогда не видали этой земли и никогда по ней не проходили. Есть люди, которые женщин называют своими женщинами или женами, а женщины эти живут с другими мужчинами.

Я убежден теперь, что в этом-то и состоит существенное различие людей от нас. И вот это право говорить обо мне моя лошадь получил конюший и от этого высек конюха, интимные знакомства в симферополе.

Первое из них уж было то, что меня держали отдельно, кормили лучше, чаще гоняли на корде и раньше запрягли. С каждым днем я делал большие и большие успеха, так что чрез три месяца сам генерал и многие другие хвалили мой ход. Я ездил в простых дрожках конюшего по его делам в Чесменку и другие хутора. Весь этот день лошади почтительно обращались с Холстомером, интимные знакомства в симферополе. Чалый жеребеночек мужика, уже подходя к табуну, заржал, и бурая кобылка опять кокетничала. Народился месяц, и узенький серп его освещал фигуру Холстомера, стоявшего посередине двора. Проезжали на кругу Лебедя, а конюший из Чесменки подъехал на мне и стал у круга. крикнул он, и когда Лебедь поравнялся другой раз, он пустил меня. Решили, чтобы скорее продать меня подальше, чтобы и слуху не было. Им предстояли любовь, почести, свобода, мне труд, унижения, унижения, труд, и до конца моей жизни! За то, что я был пегий и что от этого я должен был сделаться чьею-то лошадью.

Старые матки поняли, что с ней, но молодежь пришла в волненье и, оставив мерина, окружила больную. Нестер кликнул конюшего, и кобылу с жеребенком отвели в денник, а лошадей погнали без нее. Дольше всего я был у двух хозяев у князя, гусарского офицера, потом у старушки, жившей у Николы Явленного. Хотя он был причиной моей погибели, хотя он ничего и никого никогда не любил, я любил его и люблю его именно за это. Мне нравилось в нем именно то, что он был красив, счастлив, богат и потому никого не любил. Его холодность, его жестокость, моя зависимость от него придавали особенную силу моей любви к нему. Убей, загони меня, думал я, бывало, в наши хорошие времена, я тем буду счастливее. Он купил меня у барышника, которому за восемьсот рублей продал меня конюший. Я знал это потому, что каждый день возил его к ней и ее, и иногда возил их вместе. Любовница его была красавица, и он был красавец, и кучер у него был красавец. Жизнь моя проходила так с утра приходил конюх чистить меня, не сам кучер, а конюх.