Копро знакомства в астане

Тинг посмотрел в окно там, над провалом земной коры, струился и таял воздух, обожженный полуднем. Гелескула Возврат Быстрина Вспять Сирена За поворотом Наяву Если. Копро знакомства в астане, Кассировой Край В стороне Сад Покинутость Извечный угол. Самаева Из книги Поэт в Нью-Йорке Да, сказкой родников ты стало, детство.

Твое сиротство в номерах гостиниц и маска, заместившая судьбу. О детство моря и твое безмолвье разбились драгоценнейшие стекла, копро знакомства в астане. Далекий отсвет, мысль наперекор, предчувствия несбыточной надежды. Песочные часы, в которых тонет лишь то, что не оставит ни следа. Но я забытую тобою душу, тебя не узнающую, найду с такою робостью и мукой Феба, с которой твою маску я сорвал.

Я увидел его, непоседу, на лесенках панихиды и пастырю в сердце он выплеснул свой котелок. Я разгладил морщинку на зеркальце и догадался, что любовь моя стала рыбкой далеко, где глохнут колеса. Я хотел зазвонить с колокольни, но черви точили плоды, и горелые спички глодали весеннее жито. В них я тебя отыщу, сердце мое, когда пастырь поставит осла и вола у морозной чаши пугать полуночных жаб. У меня был сын, и мой сын был сильным, но мертвецы сильнее и скоро сглодают небо. Все исчезло и заросли перца, и стручков зажженные спички, и красные туши верблюдов, и лучи лебединых крыльев.

И пришла пора мертвечине расплющенному котенку, ржавчине на металле и пробковой тишине. Это праздник мертвого зверя под ножами сквозного света, бегемота на пепельных лапах и косули с бессмертником в горле. Ноктюрн Баттери Плейс Они разбрелись, дожидаясь конца велогонки. Разбрелись, дожидаясь, когда же умрет мальчуган на японской шхуне. Безвыходны стоны японского юнги, безвыходны стены внезапно ослепших.

И да станут золой все, кто мочится рядом со стоном в зеркала, где растет одиночество каждой волны. А конь какой стрелой вытягивает розу, какою серой розой пенит губы! А роза какой табун сияния и стона стреножен в сахарном ее побеге! А нож какие луны ищет на приволье, нагую вечность кожи и румянца! И только в арке гипсовой такой огромной, крохотной, неразличимой! Проплывают бесстрастные лица под коротеньким ропотом дерна, и смутней мандолины и сердца надрывается грудь лягушонка. Над безжизненной площадью в лавке голова замычала коровья, и в тоске по змеиным извивам раскололись кристальные грани. _Чтобы знал я, что все пролетело, сохрани мне твой мир пустотелый! Стоит нам этой раны коснуться, на других она брызнет цветами. _Чтобы знал я, что все миновало, чтобы всюду зияли провалы, протяни твои руки из лавра! Посмотри, как тосклив ископаемый мир, не нашедший следа своих первых рыданий. На кровати я слушал, как шепчутся нити, и пришла ты, любовь, осенить мою кровлю. Муравьенок исчезнет и в мире пустеет, но уходишь ты, плача моими глазами. Мертвый цирк обмерзает, растут ледяные уступы, капители безжизненных щек. Стихи о любви Зыбь мерцает под луною, серебрясь и голубея нежно застонали реи, ветер к парусу прильнул. Но тянется ночь, костыляя к больничным окнам, где барки ждут очевидцев, чтоб затонуть спокойно.

Копро знакомства в астане, Ветер забьется в плавни и сердце как вековая коровья лепешка. Плыть, плыть, плыть к новым полчищам рваных мысов и россыпям караулов. Это лисица баров, японский петух, расклевавший себе глазницы, пережеванная трава. И нам не помогут ни солитеры в склянках, ни травосборы, до чьих небесных истоков докапывается метафизик. В море есть восковой человек, он качается на волнах и так слаб, что маяк, заигравшись, прогрыз ему сердце. А в Перу есть тысячи женщин, которые днем и ночью о, этот рой! Потому что пора отдать им мое лицо, мое лицо, мое сглоданное лицо! А нам не помогут ни люди из обувных, ни заржавленный ключ к расписной музыкальной шкатулке. А наяву одно колыбелька на чердаке, хранящая все, что было. Это рой насекомых, один лишь рой насекомых, их круженье, мельканье, потрескиванье, укусы.

Вставить в рамку любовь, от которой лишь фото, кровь, пошедшая горлом, и груда досок? Святой Игнатий Лойола однажды убил крольчонка, и губами его доныне стенают церковные башни. Вместо него миллион кузнецов цепи куют неродившимся детям, копро знакомства в астане. Ученикам объясняет учитель о свете, который с горы нисходит. Но за алтарями любви не бывает, любви не бывает в груди изваяний. И выйдет пергаментный старец и будет твердить о любви, о любви под рукоплескания смертников.